Блог находится в стадии разработки.

вторник, 31 января 2012 г.

БОРИС ЖИТКОВ "КАК Я ЛОВИЛ ЧЕЛОВЕЧКОВ"

Когда я был маленький, меня отвезли жить к бабушке. У бабушки над
столом была полка. А на полке пароходик. Я такого никогда не видал. Он был
совсем настоящий, только маленький. У него была труба: желтая и на ней два
черных пояса. И две мачты. А от мачт шли к бортам веревочные лесенки. На
корме стояла будочка, как домик. Полированная, с окошечками и дверкой. А уж
совсем на корме - медное рулевое колесо. Снизу под кормой - руль. И блестел
перед рулем винт, как медная розочка. На носу два якоря. Ах, какие
замечательные! Если б хоть один у меня такой был! 
Я сразу запросил у бабушки, чтоб поиграть пароходиком. Бабушка мне все
позволяла. А тут вдруг нахмурилась: 
- Вот это уж не проси. Не то играть - трогать не смей. Никогда! Это
для меня дорогая память. 
Я видел, что, если и заплакать, - не поможет. 
А пароходик важно стоял на полке на лакированных подставках. Я глаз от
него не мог оторвать. 
А бабушка: 
- Дай честное слово, что не прикоснешься. А то лучше спрячу-ка от
греха. 
И пошла к полке. 
Я чуть не заплакал и крикнул всем голосом: 
- Честное-расчестное, бабушка! - И схватил бабушку за юбку. 
Бабушка не убрала пароходика. 
Я все смотрел на пароходик. Влезал на стул, чтобы лучше видеть. И все
больше и больше он мне казался настоящим. И непременно должна дверца в
будочке отворяться. И, наверно, в нем живут человечки. Маленькие, как раз
по росту пароходика. Выходило, что они должны быть чуть ниже спички. Я стал
ждать, не поглядит ли кто из них в окошечко. Наверно, поглядывают. А когда
дома никого нет, выходят на палубу. Лазят, наверно, по лестничкам на мачты. 
А чуть шум - как мыши: юрк в каюту. Вниз - и притаятся. Я долго
глядел, когда был в комнате один. Никто не выглянул. Я прятался за дверь и
глядел в щелку. А они хитрые, человечки, знают, что я поглядываю. Ага! Они
ночью работают, когда никто их спугнуть не может. Хитрые. 
Я стал быстро-быстро глотать чай. И запросился спать. 
Бабушка говорит: 
- Что это? То тебя силком в кровать не загонишь, а тут этакую рань и
спать просишься. 
И вот, когда улеглись, бабушка погасила свет. И не видно пароходика. Я
ворочался нарочно, так что кровать скрипела. 
Бабушка: 
- Чего ты все ворочаешься? 
- А я без света спать боюсь. Дома всегда ночник зажигают. 
Это я наврал: дома ночью темно. 
Бабушка ругалась, однако встала. Долго ковырялась и устроила ночник.
Он плохо горел. Но все же было видно, как блестел пароходик на полке. 
Я закрылся одеялом с головой, сделал себе домик и маленькую дырочку. И
из дырочки глядел не шевелясь. Скоро я так присмотрелся, что на пароходике
мне все стало отлично видно. Я долго глядел. В комнате было совсем тихо.
Только часы тикали. Вдруг что-то тихонько зашуршало. Я насторожился - шорох
этот на пароходике. И вот будто дверка приоткрылась. У меня дыхание сперло.
Я чуть двинулся вперед. Проклятая кровать скрипнула. Я спугнул человечка! 
Теперь уж нечего было ждать, и я заснул. Я с горя заснул. На другой
день я вот что придумал. Человечки, наверно же, едят что-нибудь. Если дать
им конфету, так это для них целый воз. Надо отломить от леденца кусок и
положить на пароходик, около будочки. Около самых дверей. Но такой кусок,
чтоб сразу в ихние дверцы не пролез. Вот они ночью двери откроют, выглянут
в щелочку. Ух ты! Конфетища! Для них это - как ящик целый. Сейчас выскочат,
скорей конфетину к себе тащить. Они ее в двери, а она не лезет! Сейчас
сбегают, принесут топорики - маленькие-маленькие, но совсем всамделишные -
и начнут этими топориками тюкать: тюк-тюк! тюк-тюк! тюк-тюк! И скорей
пропирать конфетину в дверь. Они хитрые, им лишь бы все вертко. Чтоб не
поймали. Вот они завозятся с конфетиной. Тут, если я и скрипну, все равно
им не поспеть: конфетина в дверях застрянет - ни туда ни сюда. Пусть
убегут, а все равно видно будет, как они конфетину тащили. А может быть,
кто-нибудь с перепугу топорик упустит. Где уж им будет подбирать! И я найду
на пароходе на палубе малюсенький настоящий топорик,
остренький-преостренький. 
И вот я тайком от бабушки отрубил от леденца кусок, как раз какой
хотел. Выждал минуту, когда бабушка в кухне возилась, раз-два - на стол
ногами, и положил леденец у самой дверки на пароходике. Ихних полшага от
двери до леденца. Слез со стола, рукавом затер, что ногами наследил.
Бабушка ничего не заметила. 
Днем я тайком взглядывал на пароходик. Повела бабушка меня гулять. Я
боялся, что за это время человечки утянут леденец и я их не поймаю. Я
дорогой нюнил нарочно, что мне холодно, и вернулись мы скоро. Я глянул
первым делом на пароходик. Леденец, как был, - на месте. Ну да! Дураки они
днем браться за такое дело! 
Ночью, когда бабушка заснула, я устроился в домике из одеяла и стал
глядеть. На этот раз ночник горел замечательно, и леденец блестел, как
льдинка на солнце, острым огоньком. Я глядел, глядел на этот огонек и
заснул, как назло! Человечки меня перехитрили. Я утром глянул - леденца не
было, а встал я раньше всех, в одной рубашке бегал глядеть. Потом со стула
глядел - топорика, конечно, не было. Да чего же им было бросать: работали
не спеша, без помехи, и даже крошечки ни одной нигде не валялось - все
подобрали. 
Другой раз я положил хлеб. Я ночью даже слышал какую- то возню.
Проклятый ночник еле коптел, я ничего не мог рассмотреть. Но наутро хлеба
не было. Чуть только крошек осталось. Ну, понятно, им хлеба-то не особенно
жалко, не конфеты: там каждая крошка для них леденец. 
Я решил, что у них на пароходике с обеих сторон идут лавки. Во всю
длину. И они днем там сидят рядком и тихонечко шепчутся. Про свои дела. А
ночью, когда все-все заснут, тут у них работа. 
Я все время думал о человечках. Я хотел взять тряпочку, вроде
маленького коврика, и положить около дверей. Намочить тряпочку чернилами.
Они выбегут, не заметят сразу, ножки запачкают и наследят по всему
пароходику. Я хоть увижу, какие у них ножки. Может быть, некоторые босиком,
чтобы тише ступать. Да нет, они страшно хитрые и только смеяться будут над
всеми моими штуками. 
Я не мог больше терпеть. 
И вот - я решил непременно взять пароходик и посмотреть и поймать
человечков. Хоть одного. Надо только устроить так, чтобы остаться одному
дома. Бабушка всюду меня с собой в гости таскала. Все к каким-то старухам.
Сиди - и ничего нельзя трогать. Можно только кошку гладить. И шушукает
бабушка с ними полдня. 
Вот я вижу - бабушка собирается: стала собирать печенье в коробочку
для этих старух - чай там пить. Я побежал в сени, достал мои варежки
вязаные и натер себе и лоб и щеки - все лицо, одним словом. Не жалея. И
тихонько прилег на кровать. Бабушка вдруг хватилась: 
- Боря, Борюшка, где ж ты? 
Я молчу и глаза закрыл. Бабушка ко мне: 
- Что это ты лег? 
- Голова болит. 
Она тронула лоб. 
- Погляди-ка на меня! Сиди дома. Назад пойду, малины возьму в аптеке.
Скоро вернусь. Долго сидеть не буду. А ты раздевайся-ка и ложись. Ложись,
ложись без разговору! 
Стала помогать мне, уложила, увернула одеялом и все приговаривала: "Я
сейчас вернусь, живым духом". 
Бабушка заперла меня на ключ. Я выждал пять минут: а вдруг вернется?
Вдруг забыла там что-нибудь? 
А потом я вскочил с постели как был, в рубахе. Я вскочил на стол, взял
с полки пароходик. Сразу, руками понял, что он железный, совсем настоящий.
Я прижал его к уху и стал слушать: не шевелятся ли? Но они, конечно,
примолкли. Поняли, что я схватил их пароход. Ага! Сидите там на лавочке и
примолкли, как мыши. Я слез со стола и стал трясти пароходик. Они
стряхнутся, не усидят на лавках, и я услышу, как они там болтаются. Но
внутри было тихо. 
Я понял: они сидят на лавках, ноги поджали и руками что есть сил
уцепились в сиденья. Сидят как приклеенные. 
Ага! Так погодите же. Я подковырну и приподниму палубу. И вас всех там
накрою. Я стал доставать из буфета столовый нож, но глаз не спускал с
пароходика, чтобы не выскочили человечки. Я стал подковыривать палубу. Ух,
как плотно все заделано! 
Наконец удалось немножко подсунуть нож. Но мачты поднимались вместе с
палубой. А мачтам не давали подниматься эти веревочные лесенки, что шли от
мачт к бортам. Их надо было отрезать - иначе никак. Я на миг остановился.
Всего только на миг. Но сейчас же торопливой рукой стал резать эти лесенки.
Пилил их тупым ножом. Готово, все они повисли, мачты свободны. Я стал ножом
приподнимать палубу. Я боялся сразу делать большую щель. Они бросятся все
сразу и разбегутся. Я оставил щелку, чтобы пролезть одному. Он полезет, а я
его - хлоп! - и захлопну, как жука в ладони. 
Я ждал и держал руку наготове - схватить. 
Не лезет ни один! Я тогда решил сразу отвернуть палубу и туда в
середку рукой - прихлопнуть. Хоть один, да попадется. Только надо сразу:
они уж там небось приготовились - откроешь, а человечки прыск все в
стороны. 
Я быстро откинул палубу и прихлопнул внутри рукой. Ничего. Совсем,
совсем ничего! Даже скамеек этих не было. Голые борта. Как в кастрюльке. Я
поднял руку. Под рукой, конечно, ничего. 
У меня руки дрожали, когда я прилаживал назад палубу. Все криво
становилось. И лесенки никак не приделать. Они болтались как попало. Я
кой-как приткнул палубу на место и поставил пароходик на полку. Теперь- все
пропало! 
Я скорей бросился в кровать, завернулся с головой. Слышу ключ в
дверях. 
- Бабушка! - под одеялом шептал я. - Бабушка, миленькая, родненькая,
чего я наделал-то! 
А бабушка стояла уж надо мной и по голове гладила: 
- Да чего ты ревешь, да плачешь-то чего? Родной ты мой, Борюшка!
Видишь, как я скоро? 
Она еще не видала пароходика. 



ИГРУШКИ 50-60хх


Владимир Лебедев (1891-1967) - худ. редактор Детгиза,


суббота, 28 января 2012 г.

МЕЧТЫ ЛЕНОЧКИ...

Герои нашей истории мечтают о разном... Так, например, Леночка Терентьева, мечтает поскорее выйти замуж и покорить Столицу...











вторник, 17 января 2012 г.

50-60е... МАГИЯ ПРОШЛОГО...

...Прошедшее имеет не меньшие права, чем будущее...
В том, что было, не меньше от вечности, чем в том, что будет. И чувство вечности острее чувствуем мы в нашем обращении к прошлому... 
Разрушающим потоком времени сносится всё слишком временное, всё, устроенное для земного благополучия, и сохраняется нетленная красота вечности. В этом тайна красоты и обаяния памяти о прошлом, магия прошлого... 
Не только развалины дают нам это чувство победы вечности над временем, но и сохранившиеся старые дома, старые одежды, старые портреты, старые книги, старые мемуары... 
Необходимо глубже вдуматься в эту магию прошлого, в это таинственное его очарование... 
Эта притягивающая и странная Магия есть и в старых парках, и в семейных воспоминаниях, и во всех материальных предметах, говорящих о старых человеческих отношениях, и в старых книгах, и в самых посредственных портретах предков...
Притягивающая красота прошлого не есть красота того, что было, что было когда-то сегодняшним и новым, это — красота того, что есть, что вечно пребывает после героической борьбы с истребляющей властью времени... 
Я хорошо знаю, что в прошлом не всё было столь прекрасным, что много в нём было уродства и безобразия. Но тайна красоты прошлого объясняется совсем не тем, что мы идеализируем прошлое и представляем себе его не таким, каково оно было на самом деле... 
(Из книги Николая Бердяева "Философия неравенства".)

((( МИХАИЛ НОВОХИЖИН.

12 января на 91 году жизни скончался народный артист России Михаил Михайлович Новохижин. 
"Лирическая песня, которую исполнял Михаил Новохижин. Звучит в нашем проекте. Накануне... в декабре 2011 года, мы разговаривали с дочерью актёра, чтобы договориться о встрече... Но Михаил Михайлович болел и она попросила повременить. Мы договорились созвониться как раз в это время в конце января ... Но увы...((( Вечная память!
В середине 50-х на экраны страны вышел фильм "Сверстницы": перед зрителем прошла история трёх девушек-подружек, искавших счастья…
И конечно, всем запомнилась "Лирическая песня", сопровождавшая финал ленты: влюблённые едут в метро, а за кадром звучит голос певца: "Надо мной огоньки горят. // О любви люди говорят.// Может быть их рассказ хорош. // Только ты это лучше споёшь…" Голос Михаила Новохижина, а это он исполнял песню В. Баснера и В. Попова, лился без всякого надрыва, мягко и тепло, и это не удивительно: певец был драматическим актёром…
Михаил Новохижин родился в 1921 году на берегу Чёрного моря, в Феодосии, но преимущество мягкого климата нивелировалось папиросным дымом, всегда столбом стоявшим в квартире. К несчастью, его отец был директором табачной фабрики, и каждый гость считал своим долгом продегустировать её продукцию. Мальчик мог потерять чистоту голоса, но этого, к счастью, не случилось: может быть, помогли крепкие гены, унаследованные от Рюриковичей, ведь бабка мальчика ещё носила фамилию Калиты, происходившую от того самого, московского князя… Может, и способности Миша впитал с соками родового дерева: закончив школу с золотой медалью, он поступил в Московский авиационный институт. Так сбылась его мечта о небе — с мальчишеских лет он увлекался авиамоделизмом. И, добавим, не выпускал из рук гитары… Потом, много лет спустя, пение победит в Новохижине романтику неба, и его голос услышит вся страна. Послушаем в его исполнении песню Т. Хренникова и М. Матусовского "Московские окна".
Лейтенант Новохижин, став в 1941 году стрелком-радистом, всю войну провёл в воздухе: он то обнимал приклад пулемёта, отстреливаясь от вражеских истребителей, то, в минуты передышки, ловил по рации родную волну… В те годы работали радиомаяки: чтобы наши самолёты не заблудились, курс им указывала музыка, что ловили ручкой настройки. Круглые сутки в эфир крутили пластинки, и чего там только не было: и оперные арии, и русские песни, и джаз… Михаил Новохижин, обладавший приятным баритоном, часто напевал полюбившиеся мелодии прямо в эфир, и радисту частенько попадало от командиров: что ж ты, такой-сякой, нарушаешь режим молчания, или хочешь навести немцев?! И тогда огорчённый лётчик отводил душу с гитарой в руках: "наш Лемешев" прозвали его боевые товарищи, любившие слушать его задушевное пение…
                Лейтенант Михаил Новохижин. 1945 год.
С окончанием войны, офицер Новохижин, имевший на груди 18 медалей и орденов, был зачислен в Академию им. Жуковского, где особенно преуспел… в самодеятельности. Увидев его в любительском спектакле, преподаватели Щепкинского театрального училища написали Ворошилову, умоляя отдать им самородка, и Клемент Ефремович наложил резолюцию: "Уважить просьбу актёров…" И уже с 1952 года Михаил Михайлович Новохижин играл в Малом театре… Во многих ролях он пел, и эти песни перекочевали на радио, как, например, эта — "Такою бывает большая любовь" на музыку Баснера и слова Матусовского, исполненная актёром в 1963 году. Впрочем, пример у Новохижина был — Марк Бернес, и даже голос бывшего лётчика был того же тембра…
Михаил Новохижин пробовал сниматься в кино, но те проходные роли в трёх забытых ныне лентах, которые ему выпали не могли раскрыть его дарования. В самом деле, ну кто, скажите, помнит фильм конца 50-х годов "Цель его жизни" про лётчика-испытателя реактивных самолётов, или ленту 1982 года    "Срочно, секретно — Губчека"? И тогда актёр занялся преподавательской деятельностью, обучая молодёжь: в середине 70-х годов он становится профессором, а затем и ректором  знаменитой "Щепки"… И всё-таки он не бросал гитары, выступал с ней на творческих вечерах, а записи его пластинок и теперь не забыты ценителями ретро. И мы можем вспомнить довольно редкие, как, например песенку А. Бабаева и Г. Регистана "Сероглазая"… 

понедельник, 9 января 2012 г.

ПОИСКИ ОБРАЗА ... (СИДОРОВНА) АКТРИСА ВАЛЕНТИНА СЕРГЕЕНКО

Настоящую я хочу... Ласковую... Утюга, веника не дам в руки взять... Сама стирать буду...Сама на стол подам. Ешь, пей милая дочь. У  меня... ведь Симочка, дочки то никогда не было...
Первая поцеловала... Поцеловала ,да и говорю... Стёпа , говорю который год мы с тобой землю топчем...
И не говори Симочка... Только тем и утешаюсь, что Судьба, не Судак... Никакой собаке не по зубам... Да и любовь не вино.


(ФОТОГРАФ ОЛЬГА ПОПОВА)...  СПАСИБО ОЛЕНЬКА!